четверг, 10 ноября 2011 г.

"Метеорологи" и "Романтики"

В 1944 году метеорологи одной станции не дождались смены, а сводки с фронтов были всё тревожнее. Осознав безнадёжность положения, они законсервировали базу и на лыжах пошли сдаваться в ближайший посёлок за сотни километров. Тогда было не до их станции, расположена она была в труднодоступном районе, и наши специалисты добрались сюда лишь в начале 50-ых. Всё было в полном порядке, аппаратура исправно работала, ею потом даже пользовались в Гидрометеорологическом институте в Ленинграде.






Наш Север давно и серьёзно интересовал вообще немцев (ещё не нацистов). Летом 1931 года с разрешения властей СССР в путь над Арктикой ушёл дирижабль LZ-127 «Graf Zeppelin». Официально – в научный поиск, фактически – на разведку будущих театров военных действий. Супераппаратурой «Carl Zeiss» велась аэрофотосъёмка всего маршрута (Берлин – Ленинград – Архангельск – Баренцево море – Земля Франца-Иосифа – Северная Земля – Таймыр и обратно); обещанных копий снимков «иваны» так и не получили («К сожалению, всё засветилось!»). А во время войны гитлеровцы располагали предельно точными картами обширных арктических территорий и акваторий.
Военно-морской теоретик Эберт в 1936 году писал: «Постепенное втягивание евразийской полярной зоны в сферу хозяйственной деятельности ставит перед нашей стратегией новые задачи, для решения которых пока ещё нет достаточного военного опыта» (запомните эти слова!). Да, опыта в высоких широтах немцам недоставало, поэтому задолго до войны они выделили наш Север в стратегически важный для себя регион, проникая сюда любыми путями, посылая в экспедиции своих лучших гидрографов, гляциологов, физиков (конечно же, «в чисто научных целях»).

В июне 1939 году в Карском море вело гидрографические исследования судно «Мурманец» с учёными ленинградского института Арктики. Правда, все они говорили по-немецки и жили в отдельном кубрике, куда экипажу вход был запрещён. Эхолотом, установленным на судне перед походом, промерялись глубины в районах плавания. Индикаторная часть прибора была выведена в специальный отсек, и наш экипаж полученных данных не видел. Другие партии этой экспедиции работали на островах Норденшельда, Свердруппа, Сидорова, Геркулес, Арктического института, Белый, Вилькицкого.

Немецкий рейдер «Комет», замаскированный под японское судно «Токио-Мару»


Чем дальше, тем больше немцы наглели; они активно разнюхивали трассу Севморпути во время перехода рейдера «Komet» в Тихий океан в 1940 году. Ещё до войны главком ВМФ Редер докладывал фюреру о возможности морского сообщения через север между рейхом и союзной Японией. Они остро нуждались в молибдене, вольфраме, меди, цинке, каучуке, джуте, медикаментах, слюде, и готовились отправить японцам 26 пароходов груза, приняв от них 30. Подав заявку на проход по СМП грузового судна, они послали «рейдер» – хорошо вооружённый бронированный корабль для одиночных пиратских набегов. Завтрашнего врага вели три наших ледокола. Уличив немцев в недозволенной активности (постоянная фотосъёмка, замер и прочие «научные» действия по всей трассе), полярники доложили об этом в Москву. Было приказано задержать «Komet», но рейдер не подчинился и безнаказанно ушёл в Тихий океан. Этот поход не дал им всей информации о СМП, но весьма разжёг интерес к нему.

Рейдер «Комет» ( Hillfskreuzer «Komet» (HSK 7 – Schiff 45 )


Кстати, при подготовке этой акции на нашей территории, в заливе Большая Западная Лица/Кольский полуостров с нашего ведома немцы создали секретную базу «Nord» якобы для создания транспортной линии между рейхом и Японией, фактически – для подготовки наступления горно-стрелкового корпуса «Норвегия» на Мурманск и действий своего флота в Арктике, то есть к войне против нас же. Место выбрали не случайно: отсюда благодаря незамерзающему Гольфстриму можно было выходить в море в самые лютые морозы; рядом – финская граница с редкими заставами, доступная для захвата с суши и с моря. Здесь стояли танкеры, суда метеослужбы, снабженцы немецких рейдеров, замаскированные под рыболовецкие траулеры.
В своих мемуарах командир «Комета» контр-адмирал Эйссен писал: «Одного похода мне хватило, и второй раз я добровольно не пошёл бы этим путём». Ну, добровольно или нет – они лезли в наши северные широты, Крайний Север СССР упорно изучался враждебной державой. Они готовили против нас войну на истребление, а мы гостеприимно раскрывали им наши секреты!

Служба погоды обрела для нацистов особую ценность сразу же с началом боевых действий в сентябре 1939 года, когда международный обмен метеоданными полностью прекратился. В один миг лишившись информации о погоде в северной и западной Атлантике, они, используя свой довоенный опыт, весной 1941-го создали на архипелаге Франца-Иосифа, практически рядом с нашей полярной станцией, свой тайный метеопункт, начали заброску в безлюдные районы спецгрупп метеорологов, установку автоматических метеостанций («Герхард», «Крот»). Но настоящая экспансия началась после того, когда к шефу метеослужбы ВМФ контр-адмиралу Конраду явился известный синоптик доктор Кнеспель с подробным планом системы тайных метеостанций. Начали со Шпицбергена, принадлежавшего Норвегии. После оккупации её немцами союзники захватили стратегически важный остров, жителей вывезли, а в районе посёлков Баренцбург и Лонгьир поставили свои метеостанции. Осенью немцы нагло высадили группу из 10 человек и установили метеопункт всего лишь в нескольких километрах от Лонгьира. Четверо остались зимовать, работая буквально под носом у врага, в мае 42-го их вывезли в Норвегию. Одновременно на северо-западе острова в Кросс-фьорде высадилась группа во главе с автором этой затеи Кнеспелем (6 человек). Эти работали до августа 42-го и также были эвакуированы подводной лодкой. Вернувшись в рейх, Кнеспель начал подготовку групп для заброски в наш тыл; очень быстро территорию советской Арктики оплела сеть тайных вражеских метеостанций.
Пользуясь безлюдностью местности, немцы устраивались, как у себя дома: подбирали в скалах естественные укрытия, ставили жилой блок, выдвижные телескопические антенны, перископы для наблюдения за морем, инфракрасные маяки для своих.
Немцы слабо представляли себе трудности плавания в этих широтах; разрабатывая в мае 1942-го план удара по СМП, сомневались в его успехе из-за дефицита данных о фарватерах, а главное, информации о погодных и ледовых условиях. Они пришли к выводу, что главной помехой будет не сопротивление русских, а сама природа. Здесь уже бесследно пропадали их субмарины, они боялись Арктики больше, чем наших торпед! Да и наша земля защищала себя сама, осложняя присутствие захватчиков. Так, на острове Земля Александры высадилась метеогруппа (10 человек), установила приборы, домики с двойными стенами и окнами из плексигласа (для уюта даже соорудили камин), начала работать. Для обеспечения мясом в штате был охотник-профессионал, он-то и оказал своим «медвежью услугу», подстрелив крупного белого медведя. Поев медвежатины, все «учёные» заболели трихинеллёзом, пришлось «лавочку» прикрывать и срочно эвакуировать их самолётом. Значит, там у них были и аэродромы, причём немало. Так, несколько взлётных полос с радиостанциями соорудили на Новой Земле, на острове Междушарский (первый «Heinkel-111» прибыл сюда уже в июле 41-?го), мысах Желания, Константина и Пинегина, отсюда немецкие самолёты держали под прицелом всё Карское море. Возможно, вместе с тайными аэродромами у деревень Мегры и Погорельце Архангельской области они входили в единую систему, существование которой пока не подтверждено. В нашем Заполярье вообще часто замечались самолёты, не соответствовавшие ни одному отечественному типу.



Долго считалось, что немецкие субмарины приходили поразбойничать в нашу Арктику на месяц-полтора, уходя потом на свои базы в Норвегии. Но после войны последовали одна за другой неожиданные находки, и к 70-м годам постепенно вырисовалась удручающая картина: наши арктические воды кишели ими, они сновали у нас под носом! Получая наводку, «полярные волки» усеивали фарватеры минами, привезёнными из Норвегии, на тайных базах грузили новый боекомплект и минировали 2-й раз, после чего начинали обычную «охоту» торпедами.
Встречи с ними становились не просто более частыми, они уже нагло ходили здесь даже в надводном положении, громя всех и вся. Например: 27.07.42 г. лодка U-601 вошла в Малые Кармакулы и огнём орудия разбила 2 гидросамолёта, 3 дома и 2 склада зимовщиков; 01.08.42 г. потопила пароход «Крестьянин», шедший без охранения; 17.08.42 г. U-209 потопила безоружный караван (3 буксира и 2 баржи с рабочими порта Нарьян-Мар), погибло 305 человек; 19.08.42 г. 2 лодки демонстративно в надводном положении вошли в губу Белушья (Новая Земля); U-?209 вошла в пролив Костин Шар и начала перестрелку с нашими тральщиками, после чего, не погружаясь, ушла в море; 21.08.42 г. U-456 атаковала в проливе Маточкин Шар 2 наших сторожевика.
В 1943 году в Карском море действовало уже 13 лодок группы «Викинг». На острове Вардроппера появилась станция наведения их на конвои; наша служба радиоперехвата постоянно фиксировала радиообмен, пеленгуя порой до 4-х лодок, общающихся между собой по закрытой связи. Осенью «Викинги» потопили транспорт «Диксон» (грузы для Нордвикстроя); 2 транспорта (грузы для СМП) и конвойный тральщик; конвой из Архангельска на Диксон (оборудование и продовольствие для арктических станций) – транспорт «Марина Раскова» (55 человек экипажа, 354 пассажира, 6500 т груза) и 2 тральщика были потоплены, погибло 336 человек.
Здесь также охотились и выполняли спецзадания другие тактические соединения (например, группа «Грайф»). Анализ циклов прохода подлодок в Карское море, сроки пребывания там, данные о районах минных постановок и используемых минах помогали рассчитать, где примерно могли располагаться тайные базы (на каждой было до 400 мин, именно столько за один рейс могли перевезти суда снабжения).



Для отстоя и отдыха экипажи использовали безлюдные места, каких здесь хватает, была создана целая сеть опорных пунктов. Лишь после войны раскрылась тайна Земли Франца-Иосифа, солидно обжитой нацистами. Там у них было всё для ведения полноценной подводной войны: аэродром, подскальная база для лодок, 2 комфортабельных коттеджа на 200 человек, склады продовольствия, нефтебаза, арсенал, ремонтная база. Они широко использовали свой опыт Первой мировой войны – снабжение находящихся на боевых позициях субмарин и рейдеров посредством специально построенных для этой цели судов. Передачу топлива, оружия, продовольствия, смену экипажей совершали прямо в море. В Арктике у них было 2 таких снабженца («Пелагос» и «Кернтерн»), имевших по 2 спускаемые на воду ёмкости для дизтоплива (по 20 т), огромные холодильники для продуктов, танки для пресной воды, арсенал торпед с системами обслуживания, грузовые краны, гидроакустический маяк и аппаратуру для выхода на точку рандеву в океане. Для снабжения находящихся на боевых позициях лодок использовались также «дойные коровы» – другие лодки, под завязку загруженные припасами.
Они учли и другой ценный опыт прошлой войны – работу на Новой Земле до сих пор не найденной базы подлодок, а также склада мин на острове Поной (тоже пока не найденного). Используя их, кайзеровские подлодки приходили в Кольский залив для артобстрела с моря (дозаправляясь топливом и оружием с береговых баз или австрийского судна-снабженца), топили транспорты союзников России в Белом море. С возможностью повторения такого варианта считался штаб Северного флота, строя в 1942 году в заливе Белушья губа Новоземельскую военно-морскую базу. Это место географически очень выгодно, и поначалу здесь была база немецких лодок: лишь после войны обнаружили склад продовольствия, бочки соляра, груды пустых консервных банок с германской маркировкой.



До начала войны для контроля Баренцева моря у немцев была только станция радиоразведки в Киркенесе (Норвегия). В 1942 году они развернули на Земле Франца-Иосифа 24-ю базу радиопеленгаторной службы. Но и это было далековато, нужно было присутствие на Новой Земле, на берегах Сибири хоть до Чукотки, чтобы отслеживать все движения наших судов. И они добились больших успехов, выделив узловые районы арктического побережья СССР: Новая Земля с её бесчисленными проливами и шхерами, Земля Франца-Иосифа, «нависшая» над всеми морскими путями Баренцева моря и западного сектора Арктики; там были развёрнуты посты радиоразведки и наведения подлодок на конвои. Скрытность радиообмена их не очень волновала, они здесь НИКОГО не боялись! И неудивительно, обеспеченность региона нашими постами наблюдения резко ухудшалась с запада на восток: от мыса Канин Нос до острова Вайгач 1 пост приходился на 30 миль побережья; на Карском море – на 100 миль; на Новой Земле – на 380 миль! Как тут выследишь врага?
Их успехам способствовало и то, что наши моряки, полярники, лётчики до лета 1943-го считали, что находятся в глубоком тылу СССР! Никакие убеждения не могли заставить капитанов серьёзно относиться к скрытности: зона радиомолчания к западу от меридиана 85° соблюдалась крайне редко. Большинство судов на СМП пользовалось открытой радиосвязью, сообщая штабам свои координаты и время проходки – и раскрывая себя врагу. Конечно, со временем отношение к секретности изменилось, но какую цену пришлось за это заплатить?
Очень скоро штаб Северного флота собрал много сведений об активности немцев. С выходом на патрулирование в узловые районы наши моряки опоздали, враг опередил их с развертыванием, но флотская разведка неутомимо искала его и быстро очертила области, где он замечался чаще всего, а конвои несли потери. При их проводке опасные зоны стали обходить. Вражеские базы раскрывала радиопеленгация, осмотры побережья, прочёсывание местности предполагаемых стоянок их субмарин или самолетов; специальные группы кораблей Беломорской, Карской и Новоземельской военно-морских баз «завели сети» поисковых операций. Вследствие большого размера зоны и нехватки сил эти поиски не всегда были эффективны, но, тем не менее, в наших холодных водах нашли свою могилу U-286, U-307, U-?344, U-362, U-387, U-425, U-457, U-?585, U-639… В списке всех подлодок Третьего рейха с указанием их окончательной судьбы нет пункта «пропала без вести», хотя именно такая участь и ждала большинство их на нашем Севере.

Даже когда немцев гнали на запад, их лодки активно ходили по каким-то делам вдоль побережья Сибири: в августе 44-го одна открыто вошла в бухту Полынья (40 км восточнее Диксона), другая несколько раз навестила бухту Иннокентьевскую (устье Енисея), где жили немцы-колонисты; в сентябре десант, высаженный из-под воды, захватил полярную станцию на мысе Стерлегова вместе с секретными документами и радиошифрами. Для чего всё это делалось? Что на самом деле происходило в нашем «глубоком тылу»? Немцы – это умные и сильные противники, сумевшие достать нас через «заднюю» дверь нашего же дома. Своими подлодками они поставили последний заслон в нашей Сибири, чтобы гарантировано перерубить тонкую нить арктических караванов. Найдя самые уязвимые точки Крайнего Севера СССР, они сделали верные военно-практические выводы. А мы очень дорого заплатили за это. Лишь героические действия советских людей – военных моряков, лётчиков, разведчиков, местных жителей – не дали «сверхчеловекам» развернуться в полную силу, битву за Арктику они проиграли. Но они там были до конца 1944 года!


Текст: Артём Денисов
Источник: http://www.rimv.ru/

Комментариев нет:

Отправить комментарий